Неточные совпадения
Какой вы
дом построилиСыночку моему?
Ввел в употребление игру ламуш [Игра ламуш — карточная игра.] и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ,
построил съезжий
дом.
Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посреди виднелся деревянный
дом с мезонином, красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами, —
дом вроде тех, как у нас
строят для военных поселений и немецких колонистов.
Всегда она бывала чем-нибудь занята: или вязала чулок, или рылась в сундуках, которыми была наполнена ее комната, или записывала белье и, слушая всякий вздор, который я говорил, «как, когда я буду генералом, я женюсь на чудесной красавице, куплю себе рыжую лошадь,
построю стеклянный
дом и выпишу родных Карла Иваныча из Саксонии» и т. д., она приговаривала: «Да, мой батюшка, да».
Он на Фонтанке жил, я возле
дом построил,
С колоннами! огромный! сколько стоил!
— Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те не Европа! Однако
дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
«Поярков», — признал Клим, входя в свою улицу. Она встретила его шумом работы, таким же, какой он слышал вчера. Самгин пошел тише, пропуская в памяти своей жильцов этой улицы, соображая: кто из них может
строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше жила в
доме Варвары, а теперь — рядом с ним.
— Я — не купец, я — дворянин, но я знаю: наше купечество оказалось вполне способным принять и продолжать культуру дворянства, традиции аристократии. Купцы начали поощрять искусство, коллекционировать, отлично издавать книги,
строить красивые
дома…
Но Ермаков, после того, церковь
строить запретил, а, достроив
дом, отдал его, на смех людям, под неприличное заведение, под мэзон пюблик [Публичный
дом (франц.).], как говорят французы из деликатности.
Играя щипцами для сахара, мать замолчала, с легкой улыбкой глядя на пугливый огонь свечи, отраженный медью самовара. Потом, отбросив щипцы, она оправила кружевной воротник капота и ненужно громко рассказала, что Варавка покупает у нее бабушкину усадьбу, хочет
строить большой
дом.
— Англичане говорят: «Мой
дом — моя крепость», так англичане
строят из камня, оттого и характер у них твердый. А из дерева — какая же крепость? Вы, государи мои, как оцениваете это поместье?
«Наша баррикада», — соображал Самгин, входя в
дом через кухню. Анфимьевна — типичный идеальный «человек для других», которым он восхищался, — тоже помогает
строить баррикаду из вещей, отработавших, так же, как она, свой век, — в этом Самгин не мог не почувствовать что-то очень трогательное, немножко смешное и как бы примирявшее с необходимостью баррикады, — примирявшее, может быть, только потому, что он очень устал. Но, раздеваясь, подумал...
«Здесь живут все еще так, как жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов жителей — «мертвые души» и так жутко мертвые, что и не хочется видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение военному
строю, обучают офицера местного гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один офицер уличен в том, что водил мальчиков в публичные
дома».
Он может разрушить
дом, церковь, но не способен
построить и курятника.
В
доме было холодно, он попросил Анфимьевну затопить печь в его комнате, сел к столу и углубился в неприятную ему книгу Сергеевича о «Земских соборах», неприятную тем, что в ней автор отрицал самобытность государственного
строя Московского государства.
Поверенный распорядился и насчет постройки
дома: определив, вместе с губернским архитектором, количество нужных материалов, он оставил старосте приказ с открытием весны возить лес и велел
построить сарай для кирпича, так что Обломову оставалось только приехать весной и, благословясь, начать стройку при себе. К тому времени предполагалось собрать оброк и, кроме того, было в виду заложить деревню, следовательно, расходы было из чего покрыть.
— Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем? — спрашивал Обломов. — Слышишь, что староста пишет? доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу надо
строить, школы заводить, в Обломовку ехать; там негде жить,
дома еще нет… Какая же свадьба? Что ты выдумал?
Я не знаю, с чем сравнить у нас бамбук, относительно пользы, какую он приносит там, где родится. Каких услуг не оказывает он человеку! чего не делают из него или им! Разве береза наша может, и то куда не вполне, стать с ним рядом. Нельзя перечесть, как и где употребляют его. Из него
строят заборы, плетни, стены
домов, лодки, делают множество посуды, разные мелочи, зонтики, вееры, трости и проч.; им бьют по пяткам; наконец его едят в варенье, вроде инбирного, которое делают из молодых веток.
«И как они все уверены, и те, которые работают, так же как и те, которые заставляют их работать, что это так и должно быть, что в то время, как
дома их брюхатые бабы работают непосильную работу, и дети их в скуфеечках перед скорой голодной смертью старчески улыбаются, суча ножками, им должно
строить этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку, одному из тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов, глядя на этот
дом.
— А ты подумал ли о том, Сереженька, что дом-то, в котором будешь жить с своей бусурманкой, построен Павлом Михайлычем?.. Ведь у старика все косточки перевернутся в могилке, когда твоя-то бусурманка в его
дому свою веру будет справлять. Не для этого он
строил дом-то! Ох-хо-хо… Разве не стало тебе других невест?..
Дом Колпаковой представлял собой совершенную развалину; он когда-то был выстроен в том помещичьем вкусе, как
строили в доброе старое время Александра I.
Гуляевский дух еще жил в бахаревском
доме, им держался весь
строй семьи и, по-видимому, вливал в нее новые силы в затруднительных случаях.
Мы имели отдельный вагон, прицепленный к концу поезда. Нас никто не стеснял, и мы расположились как
дома. День мы провели в дружеской беседе, рассматривали карты и
строили планы на будущее.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы
строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в
доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
По другую сторону — гора и небольшая деревенька, там
построил мой отец новый
дом.
Ремонтировать
дом было не на что, да, пожалуй, и незачем; надо новый
дом строить, а у вдовы не только денег, а и лесу своего нет.
И вместе с башней Троекуров начал
строить свой
дом, рядом с
домом Голицына, чтобы «утереть ему нос», а материал, кстати, был под рукой — от Сухаревой башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки в 1691 году рядом с
домом Голицына появились палаты, тоже в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами в две с половиной сажени, чего не было ни до него, ни после.
Прошло со времени этой записи больше двадцати лет. Уже в начале этого столетия возвращаюсь я по Мясницкой с Курского вокзала домой из продолжительной поездки — и вдруг вижу:
дома нет, лишь груда камня и мусора. Работают каменщики, разрушают фундамент. Я соскочил с извозчика и прямо к ним. Оказывается, новый
дом строить хотят.
В девяностых годах прошлого столетия разбогатевшие страховые общества, у которых кассы ломились от денег, нашли выгодным обратить свои огромные капиталы в недвижимые собственности и стали скупать земли в Москве и
строить на них доходные
дома. И вот на Лубянской площади, между Большой и Малой Лубянкой, вырос огромный
дом. Это
дом страхового общества «Россия», выстроенный на владении Н. С. Мосолова.
Он перекупил у Шустрова его трактир и уговорил владельца сломать деревянный
дом и
построить каменный по его собственному плану, под самый большой трактир в Москве.
Дом в городе
строили они же, и всем распоряжался умный старый мужик…
Теперь вся жизнь строилась на кредите:
дома строили в кредит, промысла в кредит, торговля в кредит.
— Да разве я для этого дом-то
строил? — возмущался Харитон Артемьич. — Всякую пакость натащил в дом-то… Ох, горе душам нашим!.. За чьи только грехи господь батюшка наказывает… Осрамили меня зятья на старости лет.
— Что тогда? А знаешь, что я тебе скажу? Вот ты
строишь себе
дом в Городище, а какой же
дом без бабы? И Михей Зотыч то же самое давеча говорил. Ведь у него все загадками да выкомурами, как хочешь понимай. Жалеет тебя…
— Так, так… То-то нынче добрый народ пошел: все о других заботятся, а себя забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я в Заполье на добрых людей… Хорошо.
Дома понастроили новые, магазины с зеркальными окнами и все перезаложили в банк. Одни
строят, другие деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый у меня уродился: чужого не жалеешь.
Гаев. Вот железную дорогу
построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали… желтого в середину! Мне бы сначала пойти в
дом, сыграть одну партию…
Каторжным по переходе в разряд исправляющихся закон разрешает жить вне тюрьмы,
строить себе
дома, вступать в брак и иметь деньги.
Население здесь перебивается кое-как, но оно тем не менее все-таки каждый день пьет чай, курит турецкий табак, ходит в вольном платье, платит за квартиры; оно покупает
дома у крестьян, отъезжающих на материк, и
строит новые.
Тут
строят новый
дом, надзирательскую или станцию, и только.
Один из них, по фамилии Беспалов,
строит на своем участке большой двухэтажный
дом с балконом, похожий на дачу, и все смотрят на постройку с недоумением и не понимают, зачем это; то, что богатый человек, имеющий взрослых сыновей, быть может, останется навсегда в Рыковском в то время, как отлично мог бы устроиться где-нибудь на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
Если за трехлетний период каторжный Потемкин успел
построить себе хороший
дом, завести лошадей и выдать дочь за сахалинского чиновника, то, я думаю, сельское хозяйство тут ни при чем.]
Остров был пустыней; на нем не было ни жилищ, ни дорог, ни скота, и солдаты должны были
строить казармы и
дома, рубить просеки, таскать на себе грузы.
Тесно, яблоку упасть негде, но в этой тесноте и вони дуйский палач Толстых все-таки нашел местечко и
строит себе
дом.
Новый поселенец, если у него есть деньги и протекция у начальства, остается в Александровске или в том селении, которое ему нравится, и покупает или
строит тут
дом, если еще не обзавелся им, когда был на каторге; для такого сельское хозяйство и труд не обязательны.
Бездомовные хозяева, по данным, которые я беру из отчета инспектора сельского хозяйства, в 1889 г. в Тымовском округе составляли 50 % всего числа, в Корсаковском — 42 %, в Александровском же округе, где устройство хозяйств обставлено меньшими трудностями и поселенцы чаще покупают
дома, чем
строят, только 20 %.
Получив одним годом изрядный барышок, я жене
построил здесь
дом.
Он видит, что другие банкрутятся, зажиливают его деньги, а потом
строят себе на них
дома с бельведерами да заводят удивительные экипажи: у него сейчас и прилагается здесь общее соображение: «Чтобы меня не обыграли, так я должен стараться других обыграть».
— Вишь! — неопределенно усмехнулся Рогожин, не совсем понимая неясную мысль князя. — Этот
дом еще дедушка
строил, — заметил он. — В нем всё скопцы жили, Хлудяковы, да и теперь у нас нанимают.
— И оно должно было рухнуть. Ибо ты искал опоры там, где ее найти нельзя, ибо ты
строил свой
дом на зыбком песке…
И то женатые и в Чите и в Петровском заводе настроили
дома, которые пришлось бросить за бесценок, да и по городам многие покупали и
строили и потом бросали.